Вьетнам – Камбоджа. Сайгон. Часть 1

Два дня назад это уже было: двери аэропорта расползаются, и мы находим человека с отметиной «Фокус Азия». На этот раз нас ни в какую Камбоджу не отправляют. Мы прибыли туда, куда надо. В Хошимин, он же Сайгон. Пряное, опасное, будоражащее название из американских фильмов про охотников на оленей и форрестов гампов. Самый большой, богатый, жестокий город Вьетнама. Здесь неизменно теряют что-нибудь: друзей, рассудок, совесть, смысл жизни, надежду. С нас Сайгон тоже взял дань – в виде двух пар солнечных очков и сантиметровой ленты. В общем, мы очень легко отделались. По закону контраста с гидом нам должно было повезти. Нас встречает Гера – его вьетнамское имя запомнить, конечно, невозможно. Он очень не молод и периодически страшно кашляет. Мы хмуримся, но тут он начинает говорить. Его русский, по азиатским меркам, превосходен – это мы уже в состоянии оценить. Позднее он расскажет почему: Гера окончил «русскую филологию» в 1974-м в Ханойском пединституте и у него за плечами 35 лет практики. «Так что вам повезло», – говорит он. Нескромно, но правда, значит, простительно. Никакой автобус нас не ждет. Никакой группы, никаких спутников. Неожиданно оказывается, что Сайгон будет на троих – на нас и Геру. Ну и бессловесного водителя автомашины, но он не в счет. Гера суров, он отвозит нас в отель и дает нам 15 минут на все про все. Я забываю зарядить фотоаппарат и остаток дня существую в страшном стрессе, что красота пройдет мимо объектива.

Обзорная экскурсия обычно – обязаловка и тоска зеленая. Несколько мест, которые не увидеть нельзя, но в такой подаче лучше бы не видеть. Но это мы просто не знали Геру. Он превращает посещение пяти точек в захватывающую одиссею. И начинается она в китайском квартале, у пагоды Тьен Хау, покровительницы моряков и рыбаков. Первая пагода, увиденная вблизи: красные ворота, красные фонарики, сказочная, узорчатая крыша, где птицы сплетаются с драконами и сотнями разноцветных человечков. Это впечатляет. Внутри, по обеим сторонам от входа, сидят статуи-стражи – один улыбается, другой готов прирезать. Гера выдает красивую легенду о неразделимости добра и зла и сложности человеческой натуры. Поэтому добряка принято просить о щедрости и великодушии, а злюку – похуже исполнять свои обязанности. Что ж, логично. Рассматриваем красные в черных иероглифах колонны и стенку с розовыми в иероглифах листочками. Это записки для Будды с просьбами о счастье, богатстве и прочих полезных вещах. Покупаются у старика-каллиграфа под праздник – можно на 5 месяцев висения, можно на подольше. Недорого. Тьен Хау восседает на резном алтаре, но понять, где именно она, непросто. Там их трое. Оказывается, она – в середине, а сверху и снизу – защитники. Предусмотрительно. В храме молятся. Юноша деловито размахивает метелкой зажженных свечей и вертится туда-сюда. Гера подтверждает, что молиться нужно на все четыре стороны света, чтобы точно быть услышанным. Тот же ритуал совершает девушка. Разница в настроении. Она плачет и явно молит не о богатстве. Гера показывает наверх, где под потолком болтаются странные деревянные спирали с розовыми лоскутами. Оказывается, это тоже свечи. На бумажке надо написать имя, ее привяжут к деревяшке, ты подожжешь, и смотритель подвесит ее, горящую, в поднебесье. Свеча горит 7 дней, и все это время твое загаданное желание стучится куда надо. Наши теперь тоже стучатся – Гера организовал.

Потом он везет нас на Большой рынок. Здание старое, интересное, с часами, отдаленно похоже на пагоду. Гера говорит, что другие гиды обычно показывают его из окна автобуса, как архитектурный объект, потому что, мол, стесняются внутренностей. Но он считает, что показывать нужно все – и хорошее и плохое, поэтому мы заходим внутрь. Рынок похож на муравейник или первый круг ада. Все двигается, суетится, течет мимо тебя с тюками и неподъемными коробками, источает самые разные, часто весьма неприятные ароматы, поглощает еду тут же, рядом с грудами товаров. Которые, говорит Гера, исключительно дешевые и некачественные. Но спрос таков, что рынок работает бесперебойно, то есть круглосуточно, обслуживая в основном крестьян. Во внутреннем дворе стоит памятник человеку, спонсировавшему строительство рынка в неблизком 1925-м. Рядом с человеком алтарь, человеку тоже молятся. На богатство. Пока мы слушаем Геру, ко мне подходит мальчуган лет двух и обхватывает меня за голую ногу. Мимо текут пьяные и серьезно больные. На подъезде к базе лаковой живописи, которая первое чудо Сайгона, попадаем в полумертвую пробку. Минут десять просто стоим на месте. А мимо нас, статичных, во все стороны света несутся мотобайкеры. Это главные герои города. Его главная достопримечательность, отражение его духа. Их здесь миллионы, больше – нет нигде. И у них никаких правил, зато есть клаксоны, которыми прокладывают себе путь, разноцветные шлемы и у многих маски на лицах. От пыли и газов. Лаковая живопись – национальное искусство. 14–17 слоев в зависимости от покрытия. Крошечная девушка на чудовищном русском рассказывает нам про стадии изготовления ваз и тарелок. Я вдруг понимаю, насколько сложный у нас язык и очень ее жалею.

Здесь красят, здесь полируют, здесь… можно купить. Мы заходим в магазин, похожий на музей, полные скептицизма. Тратиться совсем не хочется. И тут же таим. Это невероятно красиво. И вазы, и тарелки, и держатели для винных бутылок, и шкатулки, и изящные, в полкомнаты, ширмы, и шкафчики из снов Малевича и Дали. Рисунки тут двух видов – чисто вьетнамские и популярные. По мотивам живописных хитов. Есть Пикассо в ассортименте и много Климта, особенно «Поцелуев». Конечно, мы разоряемся. Потом мы смотрим на Notre Dame де Сайгон, построенный французскими колонизаторами, явно скучавшими по дому. Он, правда, отдаленно похож на «маму» – но это такая облегченная, южная версия. Симпатично красненькая. Внутри ведется служба – не на латыни, на вьетнамском. И тоже есть витражи. У храма стоит высокая белая Богоматерь. Несколько лет назад она, говорит Гера, плакала несколько дней. И сюда стеклись католики со всей страны, даже из далекого Ханоя. Над чем плакала? Над войнами во всем мире, объяснили священники. Не поспоришь. Рядом с собором здание поинтереснее. Похоже на вокзал, но это почта. Тоже колониальный стиль, но гораздо более изящный. С лохматого позапрошлого века здание не реставрировалось ни разу – и как выглядит. Внутри все оригинальное, кроме одного – гигантского портрета Хошимина. Когда мы спрашиваем про обилие красных флагов с молотами и звездами на улицах, Гера вздыхает и обещает нам рассказать про политическое устройство страны завтра. Под занавес нас отвозят на базу вьетнамское вышивки – это второе местное чудо. Тоже национальное искусство. Тоже безумно красиво. Если не всматриваться, то даже не поймешь, что это вышито, а не нарисовано красками. На обратном пути Гера рассказывает, где можно поужинать. Мы честно запоминаем, но, оказавшись в номере, сваливаемся замертво.

10 мая 2011 года