Вьетнам – Камбоджа. Сием Риеп. Часть 2

Дозавтракать Поли не дает: мол, жарко будет. Нехотя отрываемся от овощных роллов. Действительно жарко. Точнее, душно. Воздух плотный, влажный. Его не пить, а есть можно. Ложками. Упаковываемся в автобус. Едем. И с нами едут велосипеды, тук-туки (наверно, в Индии они называются велорикшами) и мотобайки. На них умещаются дети, подростки, взрослые, семьи и, кажется, целые деревни. А иногда к велосипеду крепится магазин. Останавливаемся у рва с водой, на воде цветут лотосы, а может, лилии. Будда знает. За рвом на фоне беловатого хмурого неба возвышаются странные башни. Темные и могучие. Первые в жизни – такие.

Это Ангкор-Ват, самый большой храмовый комплекс в мире, подсказал интернет. Гид не подсказывает. Его задача – провести нас тропой предков, мимо импровизированных, раскинувшихся прямо тут базарчиков с тряпьем, показав на пути всех Будд, которые исполняют желания. Брахма, впрочем, тоже подходит. У каждого из них он сам усердно молится и учит нас правильно возносить молитвы. Одна свечка – одно желание, но лучше – три свечки. А потом еще три. Будды красивые, Будды загадочно улыбаются, нам ними висят облезлые розовые и желтые зонтики-балдахины. И гирлянды жизнерадостных треугольных флажков. Алтарь украшают дешевые искусственные цветы. Будду – отрезы золотой ткани. Такая мода. Мы ждем рассказов, но рассказов нет. Почему у крыши монастыря – рога? Такой модел. Поговорили. Мы понимаем, что сегодня в нашем распоряжении только собственные глаза. Что увидим – то наше. На башни главного храма можно залезть, лестница длинная, ступеньки узкие. Поли благословляет нас на самостоятельный поход и, поглаживая «буддистский» животик, остается внизу.

Подниматься трудно, но весело. Боюсь уронить фотоаппарат, но он знает, что сегодня работы много, и держится изо всех сил. На верхотуре можно походить по квадрату, между диковинных башен. В переходах, на стенах живут женщины с красивыми круглыми грудями. Их нужно трогать, загадывая соответствующие желания. А еще живут многорукие Брахмы и много кто еще. Наша спутница говорит, что храм уникален еще и из-за барельефов. Мы верим. Она давно хотела здесь побывать и знает, что где-то есть стена дракона. Поли ведет нас к ней. Приседаем передохнуть, рассказывает, что, когда туристов мало, он в больнице работает – терапевтом, но когда была война, был хирургом, и учился вообще-то у нас, в Казахстане, в 1994 году вернулся. Был в Москве, Москва понравилась, хотел жениться и остаться, не срослось. Но до сих пор ему нравятся европейки, потому что белые и с «открытыми» глазами, у камбоджиек слишком плоский нос и «закрытые» глаза. Поли на вид лет 50. Но так как жена сбежала с американцем, а у него две работы и два мотобайка, то жених он хоть куда.

Мы проходим Ангкор-Ват насквозь и любуемся им с другой стороны. Мне кажется, что он похож на Мачу-Пикчу. Хотя ни Мачу, ни Пикчу я не видела. Впечатление смазывают леса, обернутые рваной, синей сеткой, но мы старательно их не замечаем. И в этот момент два полицейских останавливают Поли. Минут 15 мы смотрим на него, растерянного и набирающего бесконечный телефонный номер. Вспоминаем культовое: «В милицию загребли, дело шьют», и придумываем, как распорядимся свободой, если его не отпустят. Но его отпускают. Потому что его друг – министр туризма в Пномпене, и он только что ему позвонил. А еще президент Сием Риепа – муж его племянницы, так что все схвачено. И имя этого полицейского, привязавшегося к его гидовской лицензии, он записал, записал. Наверно, в этот момент Поли перестает мне нравиться окончательно. Я бы тоже привязалась к его лицензии. Возвращаемся в автобус. На очереди множество храмов. Первый, по мнению Поли, не заслуживает близкого знакомства. Мы фотаем его из окна. А вот следующий хорош: еще более «инковский». Охраняют его по периметру львы с квадратными челюстями и могучие слоны. У слонов опущены хоботы. Не порядок. Оказывается, порядок: значит, опасности они, защитники храма, не чуют. Значит, в Багдаде все спокойно.

Следующий храм такой же красивый. Мы упорно карабкаемся наверх, по каменным рыжеватым плитам. В плитах – тысячи дырок. Это не червяк-камнетес, это люди сделали, чтобы Будда лучше желания слышал. Печет не по-детски. Но здесь слишком интересно, чтобы это замечать. А потом нас приводят в Храм Джунглей, где Лара Крофт расхищала гробницы. Кто видел, тот охает – от радости узнавания. Я не видела, но охаю – от красоты. Каменные стены и башни обнимают гигантские стволы, с корнями-щупальцами, с корнями-змеями, с корнями-реками. Стволы тянутся в небо и расцветают там свежей листвой. Здесь башни заплесневевшие и зеленые, но это тоже красиво. Напоследок нам улыбается Брахма, с четырьмя лицами и сотнями рук. Хорошо ему. А нам уже как-то не очень. И мы просим о передышке.

Через пару часов компактного сна в отеле жить становится легче и веселей. Небо набирает красок, и, проезжая мимо Ангкора, мы просим остановиться и делаем снимки, гораздо симпатичнее утренних. А потом мы попадаем в самый красивый и затейливый храм из всех когда-либо виденных – в Байон. У него много башен, десятки. На башнях – лица. Лица – в улыбках. Здесь хочется поселиться. Спать около незрячего и от того еще более умиротворенного Будды, танцевать вместе с девчонками с барельефов, смотреть в небо, в солнце и в звезды, неважно. Выезжаем через храмообразные ворота, от них ведет аллея – с одной стороны плотный ряд Будд, с другой – Брахм. Буддизм – индуизм по соседству. Камбоджа кажется очень мирной. Мы что-то помним про Кампучию и Пол Пота, но очень смутно. Поли про тезку не распространяется. Вечером я вобью в поисковик это имя, почитаю и почувствую, как на голове шевелятся волосы. В 1975-м банда «красных кхмеров» во главе со скромным «товарищем 87» по кличке Пол Пот захватила в Камбодже власть. Пол очень любил Мао и Карла тоже, но творчески переосмыслил социалистическую доктрину. В неделю превратив страну в концлагерь. Избавившись сначала от городов, просто выгнав оттуда все население, затем от интеллигенции как вида, включая врачей, затем от института брака. От книг, от образования, от медицины, от внешних связей, от экономики, коммуникаций, газет. За четыре года в крохотной Камбодже было убито 3 млн человек. Оруэллу с Замятиным не снилось. Но это прочтется позже, а пока мы вполне беззаботны. Точнее, озабочены одним – что делать дальше, лезть на гору, чтобы смотреть закат, или прокатиться еще раз по живописным окрестностям и посмотреть на людей. Поли врет, что наверху ничего интересного нет.

Мне хочется поснимать парикмахерские. И мы соглашаемся не взбираться на гору. Понятно, потом пожалеем. Хотя смотреть на людей всегда интересно. Останавливаемся, вылезаю из автобуса и иду вдоль дороги. Вдоль магазинов, швейных мастерских, убогеньких столовок. Можно вас сфотографировать? Улыбаются. Выносят детей. Смеются. Застывают, как на фото столетней давности. Не отказывает – никто. Вечером у нас, с легкой руки Поли, культурная программа. Национальные камбоджийские танцы вкупе с вкусным ужином из 200 блюд. Еда, понятно, разочаровывает, но ситуацию спасают танцовщицы. Они одеты в стильные наряды и красиво выгибают пальцы. Часовая программа проходит на ура. Поли успел исчезнуть со сцены чуть раньше. В отель нас везет молодой парень – на тук-туке, мотобайке с кабиной. Нам нравится, и мы просим покружить нас по городу минут 15. Входим во вкус и замахиваемся на час. Это будет самый веселый час в Камбодже.

Сначала парень возит нас по чинным улицам, с вполне зазывными ресторанами, даже петухов не видать. Потом углубляется в торговые улочки, где нас завлекают экстремальным массажем под кодовым названием «фиш»: опускаешь ножки в тухлую воду аквариума, и мелкие рыбки избавят тебя от всего лишнего. Мы смеемся, но из тук-тука – ни ногой. А водитель рулит дальше. И улицы все глуше и темней, и малолюдней. Нас трое, и мы храбримся. Тут на окраине, на пустыре, возникает из ниоткуда парк аттракционов. Несмотря на поздний вечер, куча детей катается на переливающихся огнями карусельках. Приглядываемся: местные. Понимаем, что попали в райончик для своих. Нас везут дальше. По обеим сторонам узкой дороги разворачивается базар с грудами всякой всячины. От халатов до игрушек в человеческий рост, от тазов до вьетнамок. Но самое интересное – еда. Мы сходим в тук-тука и идем вдоль холмов с фруктами. Фрукты воняют, нещадно. Оказывается не все, а один конкретный – дуриан. Уверяют: вкусно. Но, как наркотик, вызывает привыкания. Думаем: что мы тогда в Москве без него будем делать, – и отказываемся. Идем дальше: холмики поджаренных тараканов, ящериц, саранчи и бог знает чего еще. Продавцы, сидящие на земле, смотрят на наши вытянувшиеся лица и смеются. Мы их фотографируем. Это то, что мы запомним про Камбоджу. Курятники на сваях, фантастические храмы, лодки откуда-то из романов Маркеса и вот эти смеющиеся лица. Детей, взрослых, стариков.

9 мая 2011 года